Человек-глыба

Маша Слоним напомнила, что сегодня исполнилось бы 70 лет Андрею Семенову-Черкизову. Если б не она, никто бы и не вспомнил, думаю, этого замечательного человека.
По паспорту он был как раз Семеновым, карьеру начинал в качестве литературного секретаря Юлиана Семенова, поэтому все думали, что он его внебрачный сын.
Чтобы отделаться от этого шлейфа, Андрей, уволившись от Ю.Семенова, взял псевдоним Черкизов.
В 90-е Черкизов регулярно приглашал меня в свой "Час быка", который шел в прямом эфире на НТВ в очень ранние часы. Чуть ли не в 6 утра приезжала машина и везла в Останкино, там у входа ждал Андрей, который сразу тащил в буфет, где наливал стакан коньяку. Поэтому когда включались камеры в студии, стоило большого труда собраться и говорить что-то связное. Ему, впрочем, было всё нипочем. Я знал только двух таких принудительно оконьячивавших собеседника. Вторым был министр Михаил Полторанин, он наливал каждому, кто входил в его кабинет в министерстве печати (сейчас в этом кабинете сидит Валентина Матвиенко).
Однажды я после стакана коньяка сказал в прямом эфире "Часа быка": "покойный Сергей Адамович Ковалев". Ковалев смотрел эту передачу, потом звонил начальству, вышло неловко. Несмотря на мою оговорку, он прожил еще четверть века, а вот Черкизов умер относительно молодым. Он болел диабетом, в последний период жизни у него отказали ноги, что для такого деятельного человека было катастрофой.
До НТВ он недолго пробыл руководителем бывшего ВААПа (агентства по авторским правам), который переименовали в РАИС. Будучи открытым геем, Черкизов в связи с этим иронично называл себя Раисой. Я был у него там в офисе на Бронной, он задумал весьма дельные реформы этой гнилой конторы (каковой она продолжает оставаться по сей день, под каким-то другим названием).
А еще раньше он ярко работал на "Эхе Москвы", где трудился с первых дней основания радиостанции. Поначалу она помещалась в нескольких комнатах рядом с Красной площадью. Я часто бывал там. И с Андреем познакомился именно в этой студии-комнатушке за микрофоном. Бунтмана помню, Корзуна помню, Черкизова помню, Венедиктова, хоть убейте, не помню. Когда мы регистрировали радиостанцию в Моссовете, была идея назвать ее, как и журнал, "Столица" (журнал был старше на месяц). Остановились на "Радио М". Черкизову не нравились все три варианта, он хотел бы больше пафоса.
Еще до "Эха Москвы" мы с Черкизовым одновременно появлялись на волнах "Радио Свобода", но лично знакомы не были. Должен отметить, что в советские годы, даже в перестройку, сотрудничество со "Свободой" было криминалом.
Дома у него я был один раз. Он там сидел в окружении православных священников и, пьяный, убеждал их перейти в католичество. Потом выяснилось, что он действительно был ревностным католиком. А я думал, интересничает.
Он был очень талантливым человеком. Журналистом от бога. На мой взгляд, как раз в жанре интервью был не очень силен, потому что не каждый готов разговаривать в эфире с человеком, который постоянно на тебя кричит. А вот короткие политические комментарии ему удавались. Тут он был лучший. Кстати, он первый назвал Путина "бледной молью", и это наименование прижилось.

Капля в черном море

Наша постоянная рубрика "О чем писали российские газеты 10 лет назад".
Колонка главного редактора газеты "Культура" Е.Ямпольской:

"Да, отдельные сюрпризы по ходу возвращения Крыма случались. Например, «чужому» Ярмольнику хватило ума правильно оценить ситуацию, а «своему» Максиму Кантору — нет. Но твердый остаток присох намертво: Акунин, Ерофеев, Макаревич, Улицкая, Шендерович, гражданин с поэтом... Наследники славных советских фамилий — смирновы, симоновы, драгунские — топорщат иголки против собственной страны по любому поводу. Крымский, разумеется, не стал исключением.
Все предсказуемо, все очевидно...
Кого-нибудь потряс автограф Ахеджаковой под обращением «Против войны, против самоизоляции России, против реставрации тоталитаризма»? Актриса, когда-то призывавшая к расстрелам в центре Москвы, теперь обернулась голубкой мира — вроде бы парадокс, но почему-то не удивляет. Стало ли неожиданностью мнение Юрского и Битова, что, мол, независимая страна и проблемы свои должна решать самостоятельно? Не наше дело, какой там язык, не наша забота, если начинается новая гражданская... «А русские как же? Бросить, пусть пропадают?!» — спросит наивный читатель либо зритель. Однако наивных все меньше остается. Давно живем.
Слава Богу, и Юрский, и Ахеджакова реализовались в те времена, когда у творческой интеллигенции редко спрашивали, что они думают о политическом курсе страны. И, знаете, крепче было.
Опять-таки возраст надо учитывать: послание антиреставраторов многие подписывали прямо «из Тибета», где надежно пребывают. Скажу больше: сам автор этого bon mot, актер Александр Филиппенко, видимо, был пойман авторами письма где-то в тибетских предгорьях — увы и ах...
Другое дело — забавная ситуация, с которой столкнулась газета «Культура», когда собирала для нынешнего номера миниатюры в рубрику «Мой Крым». Отвечали отказом и быстро вешали трубку люди, которым сам Бог велел высказываться громко и внятно. Народные артисты — не только России, но даже целого СССР, руководители крупных коллективов, члены разнообразных советов...
Нет. Вообще не хотят говорить о Крыме. Слово это боятся произносить. Нетрудно понять, почему. У одного — концерты в Европе, у другого — проекты в Штатах, и у большинства — тот или иной набор заграничной недвижимости. А теперь скажите, что в России зажимают свободу слова и делает это лично Путин. Есть цензура, сто пудов, есть. Только надзирателем выступает чья-то персональная трусость.
Кто эти люди — предатели? Они — люди. Заурядные, при всех своих талантах. Можно ходить к ним на концерты, приглашать их в президиумы, вручать премии. А положиться на них нельзя.
«Я так думаю — просчитаются они...» — меланхолично сказал мне Карен Шахназаров, пока двигались от Большого Кремлевского дворца к Троицким воротам...
Я тоже думаю — просчитаются. И еще мне жалко этих деятелей. У них никогда не будет таких открытых лиц, такого прямого взгляда, какие мы видим в репортажах из Севастополя. Им никогда не обрести душевной чистоты, доступной Крапивину. И народные они — по званию, а не по сути.
Печально, прискорбно? Ну, разумеется. А с другой стороны, что значат несколько разочарований, когда народ России пополнился двумя миллионами доброкачественных граждан? Капля в Черном море".