Семен Исаакович Кирсанов был известным формалистом. В творчестве был дерзок, но умел расположить к себе властьпредержащих. Когда начались гонения на лефовцев и футуристов, опубликовал поэму "Маркс" и избежал неприятностей. В войну, не оставляя писания экспериментальных стихов, возглавлял вполне реалистичные "Окна ТАСС". После войны - в один год - опубликовал две поэмы - формалистическую "Эдем" и и просоветскую реалистичную "Александр Матросов". Так, сидя на двух стульях, и дожил до 1951 года, когда получил Сталинскую премию. После смерти Сталина немного растерялся и патриотическую поэму "Вершина" - о штурме Пика коммунизма советскими альпинистами - написал в своей экспрессионистской манере. За что тут же получил по рукам. На старости лет для своих экспериментов нашел площадку - журнал "Наука и жизнь" (где публиковал гениальные палиндромы), на страницах же литературных журналов был скучен и идеологически правилен. Правда, одно из поздних "скучных" стихотворений - "Эти летние дожди" - много лет спустя стало хитом благодаря Алле Пугачевой.
Два примера раздвоенности Кирсанова:
Ромбовидное стихотворение "Ад":
Иду
в аду.
Дороги -
в берлоги,
топи, ущелья
мзды, отмщенья.
Врыты в трясины
по шеи в терцинах,
губы резинно раздвинув,
одни умирают от жажды,
кровью опившись однажды.
Ужасны порезы, раны, увечья,
в трещинах жижица человечья.
Кричат, окалечась, увечные тени:
уймите, зажмите нам кровотеченье,
мы тонем, вопим, в ущельях теснимся,
к вам, на земле, мы приходим и снимся.
Выше, спирально тела их, стеная, несутся,
моля передышки, напрасно, нет, не спасутся.
Огненный ветер любовников кружит и вертит,
по двое слипшись, тщетно они просят о смерти.
За ними! Бросаюсь к их болью пронзенному кругу,
надеясь свою среди них дорогую заметить подругу.
Мелькнула. Она ли? Одна ли? Ее ли полузакрытые веки?
И с кем она, мучась, сплелась и, любя, слепилась навеки?
Франческа? Она? Да Римини? Теперь я узнал: обманула!
К другому, тоскуя, она поцелуем болящим прильнула.
Я вспомнил: он был моим другом, надежным слугою,
он шлейф с кружевами, как паж, носил за тобою.
Я вижу: мы двое в постели, а тайно он между.
Убить? Мы в аду. Оставьте у входа надежду!
О, пытки моей беспощадная ежедневность!
Слежу, осужденный на вечную ревность.
Ревную, лететь обреченный вплотную,
вдыхать их духи, внимать поцелую.
Безжалостный к грешнику ветер
за ними волчком меня вертит
и тащит к их темному ложу,
и трет меня об их кожу,
прикосновенья — ожоги!
Нет обратной дороги
в кружащемся рое.
Ревнуй! Эти двое
наказаны тоже.
Больно, боже!
Мука, мука!
Где ход
назад?
Вот
ад.
А вот его же стихи на открытие Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, опубликованные в газете "Правда" 1 августа 1939 года:

Два примера раздвоенности Кирсанова:
Ромбовидное стихотворение "Ад":
в аду.
Дороги -
в берлоги,
топи, ущелья
мзды, отмщенья.
Врыты в трясины
по шеи в терцинах,
губы резинно раздвинув,
одни умирают от жажды,
кровью опившись однажды.
Ужасны порезы, раны, увечья,
в трещинах жижица человечья.
Кричат, окалечась, увечные тени:
уймите, зажмите нам кровотеченье,
мы тонем, вопим, в ущельях теснимся,
к вам, на земле, мы приходим и снимся.
Выше, спирально тела их, стеная, несутся,
моля передышки, напрасно, нет, не спасутся.
Огненный ветер любовников кружит и вертит,
по двое слипшись, тщетно они просят о смерти.
За ними! Бросаюсь к их болью пронзенному кругу,
надеясь свою среди них дорогую заметить подругу.
Мелькнула. Она ли? Одна ли? Ее ли полузакрытые веки?
И с кем она, мучась, сплелась и, любя, слепилась навеки?
Франческа? Она? Да Римини? Теперь я узнал: обманула!
К другому, тоскуя, она поцелуем болящим прильнула.
Я вспомнил: он был моим другом, надежным слугою,
он шлейф с кружевами, как паж, носил за тобою.
Я вижу: мы двое в постели, а тайно он между.
Убить? Мы в аду. Оставьте у входа надежду!
О, пытки моей беспощадная ежедневность!
Слежу, осужденный на вечную ревность.
Ревную, лететь обреченный вплотную,
вдыхать их духи, внимать поцелую.
Безжалостный к грешнику ветер
за ними волчком меня вертит
и тащит к их темному ложу,
и трет меня об их кожу,
прикосновенья — ожоги!
Нет обратной дороги
в кружащемся рое.
Ревнуй! Эти двое
наказаны тоже.
Больно, боже!
Мука, мука!
Где ход
назад?
Вот
ад.
А вот его же стихи на открытие Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, опубликованные в газете "Правда" 1 августа 1939 года:

(no subject)
Date: 2009-09-16 07:48 pm (UTC)(no subject)
Date: 2009-09-16 07:49 pm (UTC)(no subject)
Date: 2009-09-16 08:03 pm (UTC)(no subject)
Date: 2009-09-17 05:06 am (UTC)(no subject)
Date: 2009-09-16 07:51 pm (UTC)это
дааа
не хухры-мухры
Date: 2009-09-16 08:52 pm (UTC)*кирсанов, конечно, к ней не имел отношения
он и к футуризму-то его не имел...
АМ несколько смешал всё в кучу
(no subject)
Date: 2009-09-16 08:06 pm (UTC)(no subject)
Date: 2009-09-16 08:09 pm (UTC)(no subject)
Date: 2009-09-16 08:55 pm (UTC)Типа "Мое метро меня..."
Светлов ему телеграмму послал:
"Моэт Мирсанов Мольшой Чудак"
На почте приняли.
А "Жил-был" - замечательно.
Даже в исполнении Тухманова, который музыку написал.
(no subject)
Date: 2009-09-16 10:57 pm (UTC)"Всю ночь за стеной ворковала гитара -
Сосед-прощелыга крутил юбилей"
этот самый "сосед-прощелыга" и был Семен Кирсанов.
(no subject)
Date: 2009-09-17 05:41 am (UTC)а про "свежесть века большевистского" - что ж, жаль. Талантливый был человек, но "свежесть" того века мало кого обошла стороной. "От своих слов оправдаемся, от своих слов осудимся"
(no subject)
Date: 2009-09-17 05:51 am (UTC)ДОЖДЬ
Зашумел сад, и грибной дождь застучал в лист,
вскоре стал мир, как Эдем, свеж и опять чист.
И глядит луч из седых туч в зеркала луж -
как растет ель, как жужжит шмель, как блестит уж.
О, грибной дождь, протяни вниз хрусталя нить,
все кусты ждут - дай ветвям жить, дай цветам пить.
Приложи к ним, световой луч, миллион линз,
загляни в грунт, в корешки трав, разгляди жизнь.
Загляни, луч, и в мою глубь, объясни - как
смыть с души пыль, напоить сушь, прояснить мрак?
Но прошел дождь, и ушел в лес громыхать гром,
и, в слезах весь, из окна вдаль смотрит мой дом.